Но ты и сам хорош. Это ты из-за этого в Москву приехал?
- Ну а что было делать? Я ведь, когда убегал, отстреливался. Ты-то
понимаешь, что я стрелял в сотканный собственным страхом призрак, но ведь на
Гороховой этого не объяснить. То есть я даже допускаю, что я смог бы это
объяснить, но они бы обязательно спросили: а почему, собственно, вы по
призракам стреляете? Вам что, не нравятся призраки, которые бродят по
Европе?
Фон Эрнен взглянул на меня и погрузился в размышления. Я смотрел на его
ладони - он еле заметно тер их о скатерть, будто вытирая выступивший пот, а
потом вдруг убрал под стол. На его лице отразилось отчаяние, и я
почувствовал, что наша встреча и мой рассказ ставят его в крайне неприятное
положение.
- Это, конечно, хуже, - пробормотал он. - Но хорошо, что ты доверяешь
мне. Я думаю, мы это уладим... Уладим, уладим... Сейчас звякну Алексею
Максимовичу... Руки на голову.
Последние слова я понял только тогда, когда увидел лежащее на скатерти
дуло маузера. Поразительно, но следующее, что он сделал, так это вынул из
нагрудного кармана пенсне и нацепил его на нос.
- Руки на голову, - повторил он.
- Ты что, - сказал я, поднимая руки, - Гриша?
- Нет, - сказал он.
- Что "нет"?
- Оружие и бумаги на стол, вот что.
- Как же я положу их на стол, - сказал я, - если у меня руки на голове?
Он взвел курок своего пистолета.
- Господи, - сказал он, - знал бы ты, сколько раз я слышал именно эту
фразу.
- Ну что же, - сказал я. - Револьвер в пальто. Какой ты удивительный
подлец. Впрочем, я это с детства знал. Зачем тебе все это? Орден дадут?
Фон Эрнен улыбнулся.
- В коридор, - сказал он.
Когда мы оказались в коридоре, он, по прежнему держа меня на прицеле,
обшарил карманы моего пальто, вынул оттуда револьвер и сунул его в карман. В
его движениях была какая-то стыдливая суетливость, как у впервые пришедшего
в публичный дом гимназиста, и я подумал, что ему, может быть, до этого не
приходилось делать подлость так обыденно и открыто.
- Отопри дверь, - велел он, - и на лестницу.
- Позволь пальто надеть, - сказал я, лихорадочно думая, могу ли я
сказать этому возбужденному собственной низостью человеку хоть что-нибудь
способное изменить рисовавшееся развитие событий.
- Нам недалеко, - сказал фон Эрнен, - через бульвар. Хотя, впрочем,
надень.
Я двумя руками снял с вешалки пальто, чуть повернулся, чтобы просунуть
руку в рукав, и в следующий момент неожиданно для самого себя набросил его
: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16
