сомнением поглядел на кожанку фон Эрнена, но ничего больше не оставалось.
Несмотря на рискованность некоторых своих литературных опытов, я все же был
недостаточно декадентом, чтобы надеть пальто, уже ставшее саваном и к тому
же простреленное на спине. Сняв куртку с вешалки и подобрав саквояж, я пошел
в комнату, где было зеркало.
Кожанка пришлась мне впору - мы с покойником были практически одного
роста. Когда я перетянул ее ремнем с болтающейся кобурой и посмотрел на свое
отражение, я увидел вполне нормального большевика. Полагаю, что осмотр
лежавших у стены тюков мог за несколько минут сделать меня богатым
человеком, но победила брезгливость. Тщательно перезарядив пистолет, я
проверил, легко ли он выскакивает из кобуры, остался доволен, и уже
собирался выйти из комнаты, когда из коридора послышались голоса. Я понял,
что все это время входная дверь оставалась открытой.
Я кинулся к балкону. Он выходил на Тверской бульвар, и под ним было
метров двадцать холодной темной пустоты, в которой крутились снежинки. В
пятне света от фонаря был виден автомобиль фон Эрнена, на переднем сиденье
которого сидел непонятно откуда взявшийся человек в большевистском шлеме. Я
решил, что фон Эрнен успел вызвать по телефону чекистов. Перелезть на нижний
балкон было невозможно, и я кинулся назад в комнату. В дверь уже барабанили.
Ну что же - когда-нибудь все это должно было кончиться. Я навел на дверь
маузер и крикнул:
- Прошу!
Дверь открылась, и в комнату ввалились два увешанных бутылочными
бомбами матроса в бушлатах и развратнейше расклешенных штанах. Один из них,
с усами, был уже в годах, а второй был молод, но с дряблым и анемичным
лицом. Никакого внимания на пистолет в моей руке они не обратили.
- Ты Фанерный? - спросил тот, что был постарше и с усами.
- Я.
- Держи, - сказал матрос и протянул мне сложенную вдвое бумажку.
Я спрятал маузер в кобуру и развернул бумажку:
"Тов. Фанерный! Немедленно поезжайте в музыкальную табакерку провести
нашу линию. Для содействия посылаю Жербунова и Барболина. Товарищи опытные.
Бабаясин."
Под текстом была неразборчивая печать. Пока я думал, что мне говорить,
они сели за стол.
- Шофер внизу - ваш? - спросил я.
- Наш, - сказал усатый. - А машину твою возьмем. Тебя как звать?
- Петр, - сказал я, и чуть не прикусил язык.
- Я Жербунов, - сказал пожилой и усатый.
- Барболин, - представился молодой. Голос у него был нежный и почти
женский.
: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16
