- Обещаю, - ответил я.
Он налил себе водки и выпил.
- Ух, - сказал он. - Насчет театра. Ты знаешь, кто сейчас комиссар
театров? Мадам Малиновская. Вы ведь знакомы?
- Не помню. Какая еще к черту мадам Малиновская.
Фон Эрнен вздохнул. Встав, он молча прошелся по комнате.
- Петя, - сказал он, садясь напротив и заглядывая мне в глаза, - мы тут
шутим, шутим, а я ведь вижу, что ты не в порядке. Что у тебя стряслось? Мы с
тобой, конечно, старые друзья, но даже несмотря на это я мог бы помочь.
Я решился.
- Признаюсь тебе честно. Ко мне в Петербурге три дня назад приходили.
- Откуда?
- Из твоего театра.
- Как так? - подняв брови, спросил он.
- А очень просто. Пришли трое с Гороховой, один представился каким-то
литературным работником, а остальным и представляться было не надо.
Поговорили со мной минут сорок, работник этот в основном, а потом говорят -
интересная у нас беседа, но продолжить ее придется в другом месте. Мне в это
другое место идти не хотелось, потому что возвращаются оттуда, как ты
знаешь, довольно редко...
- Но ты же вернулся, - перебил фон Эрнен.
- Я не вернулся, - сказал я, - я туда попросту не пошел. Я, Гриша,
убежал от них. Знаешь, как в детстве от дворника.
- Но почему они к тебе пришли? - спросил фон Эрнен. - Ты же человек от
политики далекий. Натворил что-нибудь?
- Да ничего я не натворил. Смешно рассказывать. Я одно стихотворение
напечатал - с их точки зрения, в какой-то не такой газете - так вот там
рифма была, которая им не понравилась. "Броневик" - "лишь на миг". Ты себе
можешь это представить?
- А о чем было стихотворение?
- О, совершенно абстрактное. Там было о потоке времени, который
размывает стену настоящего, и на ней появляются все новые и новые узоры,
часть которых мы называем прошлым. Память уверяет нас, что вчерашний день
действительно был, но как знать, не появилась ли вся эта память с первым
утренним лучом?
- Не вполне понимаю, - сказал фон Эрнен.
- Я тоже, - сказал я, - не в этом дело. Главное, что я хочу сказать, -
никакой политики там не было. То есть мне так казалось. А им показалось
иначе, они мне это объяснили. Самое страшное, что после беседы с их
консультантом я действительно понял его логику, понял так глубоко, что...
Это было до того страшно, что, когда меня вывели на улицу, я побежал - не
столько даже от них, сколько от этого понимания...
Фон Эрнен поморщился.
- Вся эта история - чушь собачья, - сказал он. - Они, конечно, идиоты.
: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16
