обоймы, жестяная банка, полная кокаина, какие-то медицинские щипцы крайне
неприятного вида (их я сразу швырнул в угол), и толстая пачка денег, в
которой с одной стороны были радужные думские сотни, а с другой - доллары.
Все это было очень кстати. Чтобы немного прийти в себя после пережитого
потрясения, я зарядил ноздри изрядным количеством кокаина. Он бритвой
полоснул по мозгам, и я сразу сделался спокоен. Я не любил кокаин - он делал
меня слишком сентиментальным, - но сейчас мне нужно было быстро прийти в
себя.
Подхватив фон Эрнена под руки, я поволок его по коридору, пинком открыл
дверь одной из комнат и собирался уже втащить его туда, но замер в дверях.
Несмотря на разгром и запустение, здесь еще видны были следы прежней,
озаренной довоенным светом жизни. Это была бывшая детская - у стены стояли
две маленькие кровати с легкими бамбуковыми ограждениями, а на стене углем
были нарисованы лошадь и усатое лицо (отчего-то я подумал о декабристах). На
полу лежал красный резиновый мяч - увидев его, я сразу закрыл дверь и
потащил фон Эрнена дальше. Соседняя комната поразила меня своей траурной
простотой: в ее центре стоял черный рояль с открытой крышкой, рядом -
вращающийся стул, и больше не было ничего .
К этому моменту мною овладело новое состояние. Оставив фон Эрнена
полусидеть в углу (все время транспортировки я тщательно следил, чтобы его
лицо не показалось из-за серой ткани пальто), я сел за рояль. Поразительно,
подумал я, товарищ Фанерный и рядом, и нет. Кто знает, какие превращения
претерпевает сейчас его душа? Мне вспомнилось его стихотворение, года три
назад напечатанное в "Новом Сатириконе", - там как бы пересказывалась
газетная статья о разгоне очередной Думы, а акростихом выходило "мене текел
фарес". Ведь жил, думал, прикидывал. Как странно.
Я повернулся к роялю и стал тихо наигрывать из Моцарта, свою любимую
фугу фа минор, всегда заставлявшую меня жалеть, что у меня нет тех четырех
рук, которые грезились великому сумасброду. Охватившая меня меланхолия не
имела отношения к эксцессу с фон Эрненом; перед моими глазами встали
бамбуковые кроватки из соседней комнаты, и на секунду представилось чужое
детство, чей-то чистый взгляд на закатное небо, чей-то невыразимо
трогательный мир, унесшийся в небытие. Но играл я недолго - рояль был
расстроен, а мне, вероятно, надо было спешить. Но куда?
Пора было подумать о том, как провести вечер. Я вернулся в коридор и с
: 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16
